заиндевелое

хочется плакать... и выжать подобие слез...
чтоб сразу стать беззащитной и с розовым носом,
чтоб стал ненужным ответ на любые вопросы,
чтобы мой волос, чуть рыжий, казался белёс...

хочется дурой... всего лишь прикинуться дурой,
броситься в грудь, и в ключицу шептать «ты прощен»
на поцелуй твой поспешный — добавить еще...
просто довольствуясь ролью второй в партитуре.

хочется верить... и в бога, и в черта — хоть раз!
но, вытесняет всю веру из черепа скука...
словно наждак по груди — твои мягкие руки.
кардиограмму агонии пишет матрас...

хочется знать... что на утро, проснувшись одна,
выдохну, как арестант, долго ждавший амнистий...
и упаду... замыкающей — в рыжие листья,
ждать, когда с неба меня запорошит зима...

вырежет, словно аппендикс, весь прожитый год...
хочется быть... чуть глупее... (а, разве возможно?)
и каждый раз — не любить оголенною кожей,
словно навзрыд, и на выворот, как на излёт..

Есть ли жизнь на Марсе - или "если Вам немного за тридцать"

Ну, да... теперь и вы принадлежите к тем, кому «немного за тридцать». Нет, лучше, я буду называться ммм... «далеко за 16».. и что же, что изменилось с 16-ти?
1.После бурно проведенной ночи теперь недостаточно просто умыться и нацепить улыбку.
Необходимы срочные реанимационные мероприятия, направленные на ликвидацию следов недавнего веселья на лице, и на уменьшение атомного заряда в голове...
2.Теперь не совсем прилично отрывать каблук на второй туфле, если сломался - на первой и бежать босиком домой по лужам.
Сегодня достаточно доковылять в близлежащий обувной магазин, и купить экстренную пару чегоугодноудобоваримого... или отправиться домой, заплатив за такси.
3.Теперь недостаточно спонтанно позвонить подругам «эй, мочалки!» и дернуть их из дома, дав на сборы 5 минут, чтобы вместе попить пива с пиццей в прокуренном баре.
Необходимо предварительно оповестить всех о намечающейся встрече в контакте, собрать предпочтения по кухне, изучить отзывы и меню нескольких ресторанов, и только заручившись всеобщим согласием забронировать столик за 2 недели до мероприятия...
4.Теперь не принято обесцвечивать друг друга на кухне, выворачивая крючком прядочки из дырок в полиэтиленовом пакете... и ржать, нет, именно ржать, а не смеяться, вспоминая как на прошлой тусовке Лешка наелся кошачьего корма.
Теперь нужно восхититься, что Лешка провернул очередную удачную сделку, и они наконец-то едут «освежиться» в Тай..
И - да, нужно непременно поменять стилиста... (оказывается, то, что у меня на голове - «сейчас не носят»)
5.Уже не нужно звонить маме от подруги: «мам, я заночую у Ирки?», и держа пальцы крестиком, пшикать на ухажера, который уже начал открывать шампанское...
Теперь — нужно просто позвонить маме, чтобы послушать, что пенсию задерживают, что дома ужасный холод и надо срочно утеплять окна, и что коленка опять ноет к перемене давления...
6.Уже не нужно рыдать с плеером в ушах под Роксет или Скорпионс, и загадывать, чтобы ОН позвонил...чтобы просто услышать его голос, и нести в ответ что-то нечленораздельное в течение получаса... а потом, еще через час, позвонить и сказать «я соскучилась»..
Теперь ОН звонит каждый день, и спрашивает «что купить к ужину.. ? И не забудь постирать рубашки».
7.Теперь не нужно прятать сигареты в шкаф со старой обувью... а потом курить одну, по кругу, по две затяжки..ни больше — ни меньше...
Теперь не модно курить... разве что кальян...и разве что на дорогих подушках а-ля-тюрк...
8.Теперь не нужно отксеривать лекции, пропустив 10 занятий за семестр, чтобы сдать наконец-то экзамен..
Нужно просто сдавать еже-недельные, -месячные, - квартальные, -годовые отчеты...
9.Уже не нужно зачеркивать в календарике заветные «красные» дни, и облегченно выдыхать вдвоем еще на месяц..
Теперь мы достаточно подкованные, и даже на сакраментальное «а что, если?»... мы пожимаем плечами «а почему бы и не?»
10. Теперь глубокое декольте, макияж ацтеков (или майя?) и яркая помада не принесут того результата, что приносили раньше.
Теперь почему-то он ведется на утреннюю ненакрашенность, и мокрые завитушки около ушей, после моросящего дождя..
11.Теперь не нужно скрывать букеты от параллельного поклонника, и переназначать свидания, краснея от стыда...
Теперь букет приносится официально и торжественно, ставится на видное место, и на вопрос «откуда?»...с неведомой раньше противной интонацией произносится: «а вот, представь себе, подарили... от тебя же не дождешься»
12.Сейчас нет необходимости держать в сумочке запасной контейнер для линз (а вдруг, не домой?) и пару нераспечатанных колготок.
Теперь главное — не забыть квитанции за квартиру, садик, и позвонить насчет техосмотра.
13.Теперь нет нужды перешивать мамино платье из пан-бархата, чтобы сделать из него супер-секси-топ и юбку..
Теперь достаточно позвонить подруге и узнать все о намечающихся распродажах...
14.Уже неприлично убегать большой компанией от кондуктора в электричках в соседний вагон, не заплатив за проезд...
Теперь — проездной, теперь — руль. Теперь — по одному...
15.Уже нет нужды просто бродить по улицам города под дождем....и целоваться в кинотеатре, а когда нет денег — то просто под козырьком подъезда, и ощущая «бабочек в животе» бояться, как будешь оправдываться дома за «отметины» на шее..
Теперь есть теплое гнездо, нет никаких страхов, но «бабочки» - все реже...
или, они уже перестали быть бабочками?
16.Уже нет необходимости выбирать плакать или смеяться, любить или ненавидеть, притормозить или идти на таран.
Теперь все ясно, все предсказуемо, все подготовлено. Надо только методичто грести веслами... Раз — два, Раз — два...

И все же, и все же...
Я беру яркую помаду, плеер в уши, иду по Невскому — не по делам, а просто — ИДУ...
Я звоню тебе и назначаю свидание... удивлен... не поверил.. убедила...
Пусть ждут сковородки и утюги, квитанции и отчеты... я сегодня слушаю Роксет и целуюсь с тобой у колонны Казанского... пиво из горла (ай-ай-ай, но курить точно не будем!), выключаем телефоны... ощущаю затылком холодок каменной глыбы, а в животе — поднимается она... та самая стайка, как в 16... есть... ЕСТЬ!
Можно не стесняться плакать... все равно ночь.. все равно дождь... все равно мы вместе...
И мне чуть-чуть за тридцать..

ЗЫ. в предверии...

необъяснимое..

Это - знать, что никто, никогда, и вот так, безответно,
безоглядно и безоговорно, и, без причин,
не полюбит тебя —... как спросонья обнимут эти,
руки самые нежные из миллиардов мужчин...

«Я любу тебя, мама!» - прильнет бархатистая щечка,
и душа замерла от впервые услышанных слов,
и внутри так предательски что-то впервые щекочет...
и — уткнешься ты носом в любимейшую из голов...

Это — знать, что сыновья любовь, как любое — не вечна...
и в тринадцать — упрямо плечами она поведёт,
от вечерних объятий она отмахнется конечно,
и от губ материнских насупленно лоб отведёт...

Это — знать, что однажды Она, так юна... тонконога,
будет с вызовом, или, робея, тебя изучать,
и стоять за плечами, осматриваясь у порога..
и те плечи, родные, - руками своими сжимать...

А потом, наблюдая, как сын ест блины со сметаной,
спрятав глубже в себя непривычную новую боль,
просто тихо сказать «дай же Бог тебе, милый, как мамой,
хоть на сотую долю быть так же любимым женой»

….Это — знать, что когда даже радость — проснуться с рассветом,
не дождавшись звонка, себе новых прибавив морщин,
Просто верить - никто, никогда,и вот так, безответно,
безоглядно и безоговорно, и, без причин,

не полюбит тебя! … И опять, обреченно- упрямо,
сына ждать..Может быть, только сверху увидев потом,
как губами дрожащими шепчет «люблю тебя, мама!»

от дождя пряча ворох пионов под мокрым пальто...

крышесъезжательное

мы курили на крыше и пили портвейн дешевый,
и, с едва шевелящимися языками, жевали черемуху...
а Серега, как будто все понял. Серега ушел, и...
/нам обоим по голове!/ — наша молодость обухом...

нет ни звезд, ни луны.. остальной дребедени прочей,
темень, мокро, жужжат в тишине комары.. преобычное дело..
мы молчали, но все было ясно, из нас каждый хочет,
поцелуя! и чтоб, в животе — стайка бабочек пела...

молча ждали, мол, кто посмелее, сейчас что-то скажет,
даст отмашку на первую нежность, и на первородную глупость..
я спросила чуть слышно: «еще?»...ты поморшился: «вяжет...»
и, с подсмотренной страстью в кино, мои пробовал губы...

словно капли, по крыше стучала черемуха дробью,
разбегаясь какой-то немыслимой силой от нас центробежной..
мы, не зная еще, что ж такое зовется «любовью»,
просто верили в это , волной нас накрывшее нежной...

мы курили на крыше и пили портвейн дешевый...
а Серега, вернувшись, обиделся, что не досталось...
а он думал — всё было...и мерзко хихикал.../ пошел он!/

я сегодня под небом впервые с тобой целовалась..

нохчалла

Жара июля.. сорок третий..
И на двоих — лишь сорок лет,
Полу-мужчины, полу-дети...
Танкисты Лёнька и Ахмед..

Пока вокруг толпа смолила,
И бегал по рукам кисет,
Они, старательно делили
Друг с другом пригоршню конфет..

Они разглядывая небо,
В зубах травинки теребя,
О доме думали (где не был
Три года каждый) про себя...

Смеется Ленька: «эх бы, малость!
за мамин борщик — жизнь отдал!»
И, белозубо улыбаясь
Ахмед: «а я бы за сискал*»...

:::

А через день, как кильки в банке,
Но закопченые огнем,
Из всей пятерки — двое в танке
Остались плавиться вдвоем..

(Вот Ленька дом свой видит снова....)
Но пара сильных крепких рук,
Его, совсем полуживого,
Толкает в раскаленный люк...

…
Прощаясь в госпитале... (раньше
ушел на выписку Ахмед)..
Они больничной пшенной кашей,
Свой дали праздничный обед...

И адресами обменялись
(да что там — лишь названьем сёл)
Не пряча слез, они обнялись,
Нарушив всякий протокол,

«Война закончится ...и сразу
Брат, ко мне в гости, на Урал!
Я ж тебе жизнь еще обязан...»
Ахмед смеется : «нет, баркал**!

Мне глупости не нужно эти!
Ты проживешь еще сто лет!»

... Уже мужчины... а не дети,
танкисты Лёнька и Ахмед..

**

Но из столетья половина,
Пройдет всего — и, матерясь,
Внук — внука... расстреляет в спину,
В январском Грозном сплюнув в грязь...

...На небе скажет тихо Ленька
Ахмеду: «мы в расчете, брат...
Ты жизнь мне спас тогда... Вот только,
Мой внук долги вернул … назад..»

* сискал (чечен.) - кукурузная лепешка
** -баркал (чечен.) - спасибо

просто им..

просто есть вечера, когда лучше совсем не ложиться -
чтоб суметь убежать
от пунктирного сна, и не видеть опять эти лица,
и бояться дышать...
просто есть тот предел, когда память накопленным грузом
распирает виски....
и восьмеркой летит моя сдержанность (каменность) в лузу,
с чьей-то легкой руки..

просто вместо всех слез — между ребрами топчется где-то
призрак чьей-то вины,
и опять выгрызать под угрозой у неба ответы:
«почему же они???»
в безысходность упасть, и очнуться всего лишь под утро,
после комы — пустой...
двери в память закрыв, став как прежде, и сильной и мудрой...
но с тревогой другой
вечер ждать — когда снова по НИМ панихиду отслужат
мои старые швы..

просто осень идет босиком по серебряным лужам,
в мои прежние сны..