исправленному - верить?

Ковыряемся в прошлом, как бродяги в окурках,
то ли ищем улику, то ли шанс на реванш.
Кофе в третьей попытке – убегает из турки,
и коньяк взят "по третьей" – нами на абордаж.

Докопались до истин, отыскали виновных,
Дошутились «а если б?» и «а, может, опять?»
Но спустя десять весен – слишком дышится ровно,
Чтоб хотеть друг у друга – нам себя воровать.

Но грызет любопытство, и в ребро нас толкает
Нет, не бес, но коньячный и спортивный запал.
Как слепые котята - торопливо лакаем
Прошлой жизни попытку переделать финал.

Оголенная память – троекратно умножит
Недопрожитых прежде предвкушений огня.
«мы, наверно, неправы?..» ты ответишь «быть может»,
И опять затыкаешь поцелуем меня.

Утром вспомним снаряды, что «два раза в воронку…»,
Как, измученных боем, два подбитых бойца.
Поцелуй у подъезда,
как на шею – иконка,
Что еще не дописан - наш финал до конца.

межсезонное

И даже первый снег не смыл хандру,
Раскрасив жизнь извне скорлупки – белым.
Горчит ноябрь зимой еще не спелой,
Гриппует трио – мозг, душа и тело,
И, кажется, что я вот-вот умру.

О, как себяжаление пьянит!
И плачется так сладко и тягуче,
Когда еще представится мне случай
В подушко-одеяловую кучу
Свой пятилетний выплакать лимит…

Я в осени торчу, как вечный гость.
И ты меня списал в свои «подружки»…
Грызу тоску и уголки подушки,
Гоню себя, как хлебною горбушкой
Застрявшую из горла гонят кость.

И из тебя, как демон, черт и бес
(Ведь из двоих – ты потерпевшим признан)
Я изгоняюсь самоэкзорцизмом,
И радуюсь, впервые в этой жизни,
Прощению, летящему с небес.

лучшие

средь множества приятелей вокруг
теснее одиночества удавка..
с тобой играют — ты вошел в игру,
где — каждый "лучший друг", но на пол-ставки..

от каждого — улыбки и рука
при встрече дарит поцелуй воздушный,
но — мимо крепко вбитого крюка
толпа друзей проходит равнодушно..