расстрельное

Он был не прав. Но отступать — не в силах,
Сославшись на усталость и бедлам,
Сказал, что позвонит попозже. Сам.
Когда его в субботу пригласили.

Он не был пьян. Но разрешив прикончить
В себе любовь, шатался от тоски.
И — в стенку телефон, чтоб на куски.
Наверняка чтоб не сорваться ночью.

Он не был зол. «мне непристало — плакать.»
Под душем повторяя, как приказ
Не чувствовать пытался, как из глаз,
Зачем-то слезы позволяют капать...

Он не был в гневе. Но когда как зверю,
Хотелось выть — и без Неё, и с Ней
Адью - «писал» он дрелью на стене
Зачем-то под соседей стук под дверью,

Он был мужчина. Сильный — априори.
Табу на срыв, истерику и плач.
Сегодня на пол-ставки он палач.
И наплевал на всякий мораторий.

Он был не прав. Но отступать — не в силах.
И, за двоих, Он вынес приговор.
Пока еще живая, не остыла -

Контрольный. Для любви своей. В упор.

черешневое

забыты адрес, имя, рост, и даже
глаз твоих цвет.
из одуванчиков мне память вяжет
венок-букет.

уже остыло это пелелище
любви-огня.
и уголька случайно не отыщем
ни ты, ни я.

но под созвездием цветов цыплячьих
на волосах,
воспоминанья, как слепому, зрячий -
не на словах,

а, на каком-то внутреннеподкожном
моем бреду,
я вспоминаю, как ты осторожно
с моих брал губ

янтарный шар двух сцепленных черешен...
и, не сорвав,
ты был так робок и безумно нежен
средь пьяных трав.

как слушал ты виском мой пульс с запястий,
и засыпал...
я помню, как мечтали – это счастье
продлить до ста..

забыты адрес, имя, рост и даже
цвет твоих глаз...

как жаль, что память больше не подскажет
где Ты сейчас..

весеннее (мамское)

Стали птицы песни петь и расцвёл подснежник,
Из коляски выполз я – стал весну встречать.
Только мама строгая мой азарт, конечно,
Не совсем одобрила. Надзиратель-мать!

Ух, какие голуби. Дай-ка вас поймаю,
Посчитаю перышки, потреплю за хвост!
Мама, что за кучечка теплая такая?
Повозю в ней пальчиком... Но услышал “брось!”

Ай, какая палочка. Видимо – скучает.
Поиграю с палочкой, будет мне кларнет!
Только мама строгая, вредина такая,
Выкинула палочку: “я сказала НЕТ!”

Ой, какая лужица. Надо дно нащупать.
Ниагарский, мамочке – сбацать водопад.
В брызгах этих радостно носиком похлюпать.
Только вижу, этому – я один лишь рад.

Ой, какая девочка. Розовая шапочка.
Ну, давай обнимемся, - как же не хочу?
Отдавай тогда скорей мне свою лопаточку,
Я ж не знал /о, женщины!/ - пО лбу схлопочу.

Вообщем, зря надеялся, на весну, как праздник я,
Растерялся мигом мой юношеский пыл.
И стою обиженный, раненый и грязный я.
Кто весны приходом тут очарован был?

Заползу в коляску злой – нет простора шалостям!
Посоплю минуточку – и скорей засну.
Мама, ты зимой меня разбуди, пожалуйста,
Ну её, занудную, первую весну!

деньпобедное

Все быстро, на бегу – я в платье свое лучшее,
И капельку “москвы” - в ложбинку меж ключиц.
Мне мама вслед кричит, а я и не дослушала,
И выбежала в рой скольки-то тысяч лиц..

Сама не зная где, должна с тобой я встретиться -
Я просто поплыла сквозь этот океан
Букетов, песен, слез ( кто молится, кто крестится)
Шепча “простите” тем, по чьим бегу ногам...

Перрон меня сглотнул, как сом плотвичку малую.
Все ровно как тогда. В июне. Общий гул..
Я вижу лишь глаза .. счастливые...усталые..
Их много. Но твоих – найти в них не могу.

Но вот мелькнул в толпе твой профиль и помчалась я
Кричу “я здесь, постой!” - оглохнув от толпы..
Чужой лукавый взгляд: “сестренка, обозналася”
“с победой Вас” шепчу. И плачу.
Нет, не Ты.

Горит закат огнем.. салюты.. я, по-прежнему,
Стою и жду, прижав из ландышей букет,
Как первый раз “люблю” - скажу тебе конечно я...

еще не зная что –
Тебя на свете нет.